В эти дни в стенах АГИКИ проходит первая Международная триеннале современного искусства «Арктический хронотоп-2018». Организаторы этого междисциплинарного проекта, который проходит на границе искусства и науки, предложили новый взгляд на искусство — не быть только созерцателем картин, скульптур, инсталляций, а стать соучастником художественного высказывания.

Поэтому почти ежедневно в Камерном зале АГИКИ что-то происходит. То перфоманс, в котором французские художники и искусствоведы Франсуаз Винсент и Элуа Ферия вовлекают публику в создание арктической истории с помощью фотографий, альбомов, книг, открыток, принесенных из дома. То медиапроект художника-галериста из Бельгии Евгении Баракиной, где зрителю приходится быть в режиме онлайн с движениями кадров ее медиакартин. Я не случайно говорю медиа, потому что, зайдя в камерный зал и увидев в полумраке три больших черных полотна с портретами, была абсолютно уверена, что это фотопринты. Настолько фотографически точны портреты этой спящей девушки, что даже подойдя вплотную и разглядывая всю эту сложносочиненную работу с несколькими слоями тканей, не сомневаешься в происхождении лица.
«Спящая Арктика» — так называется произведение Евгении Баракиной, нашей бывшей землячки, которая уже много лет живет и работает в бельгийском Генте. На ее странице в фейсбуке я видела прекрасные реалистические портреты, которые она могла бы писать и зарабатывать не хуже Никаса Сафронова. Это конечно шутка. Почему-то сразу начинаешь думать о таком, когда художник мастерски владеет академической живописью, но предпочитает идти другим путем. Об этом и другом мы поговорили с Евгенией на открытии триеннале.    
— Евгения, как ваша работа связана с темой Арктики?

— Идея появилась тогда, когда появилась сама идея Арктической триеннале. Меня пригласила моя подруга, однокурсница и организатор триеннале Аня (Анна Петрова-Кэрэhит, художник, заведующая кафедрой дизайна АГИКИ). Так как я родилась и выросла здесь, то знаю мои детские ощущения о Якутии. А поскольку сейчас я живу и работаю в Бельгии, то я вижу современное искусство и настроена на него. Мне было очень интересно совместить традиционное и современное. Мое детство и то, что я вижу сейчас в Бельгии. Таким образом родилась эта идея. Персонаж — молодая девушка, арктическая спящая красавица.

— Портрет этой девушки — это фотопринт на ткани?

— Нет-нет, все натуральный продукт, это живопись. Мне позировала русская девочка, дочь моей подруги. Я подумала, что это будет образом современной Арктики. Она спит во льду, она замороженная.

— Удивительно. Совершенно фотографический портрет.

— Посмотрите — это масло, это тушь. Все думают, что это фотография. Но это полностью ручная работа. Ткань задней части показывает традиционные мотивы. Там идет речь о дереве и там более плотная графика на плотной ткани. На передней части современный портрет, написанный на прозрачной марлевой ткани. Получается совмещение традиционного и современного.
 
— Очень интересный эффект за счет многослойности. А на другом портрете проецируются изображения. О чем эта история?

— У меня несколько вариантов спящей Арктики. Один из них классический вариант, где я совмещаю живопись и графику. Другой вариант диджитальный, в котором я хочу рассказать историю эволюции. Но я не могу это сделать традиционными средствами, поэтому использую мультимедиа. Проекция показывает сон персонажа, во время которого происходит эволюция. Это процесс развития, начиная с биологической эволюции, заканчивая социальной. Можно увидеть стилизованных животных, птиц, пролетающих мимо девочки. Но она не может пробудиться. Кульминационный момент, когда мимо проходит человек, дотрагивается до изображения и лед как бы тает — она просыпается. Девочка на голографии начинает светиться. Это инсталляция с элементами современной живописи.

— Здесь есть такой момент, когда зрителю надо быть, так сказать, онлайн с мультимедийным действом. Пропустишь кадр и утратишь картину.

— Конечно. Но даже если не успевают все увидеть, все равно фотографируются возле этих лиц, подходят и смотрят. В любом случае, это привлекает внимание.

— Сколько шел процесс создания?

— Работа над идеей длилась примерно полгода, а реализация заняла три месяца. Это довольно трудоемкая работа. Потому что это большой размер и надо продумывать материал. Это интерактивный эксперимент, который останется в Арктическом институте.

— Вы показываете возможности новых технологий в искусстве. В Бельгии, да и в Европе все это давно используется. Много ли вы участвуете в выставках?

— Насколько мне позволяют возможности стараюсь участвовать в разных мероприятиях, выставках. В том же Art-Fair (выставка-ярмарка искусства в Брюсселе, одна из престижнейших в Европе), а также в некоммерческих проектах. Я все делаю одна.

— Где вы получили художественное образование?

— Я училась в Якутском художественном училище. Продолжила обучение в художественно-промышленной Академии имени Штиглица в Санкт-Петербурге. Потом уехала работать и учиться дальше в Европу, но уже самостоятельно.

— Часто бываете на родине?

— В Якутске не была где-то 25 лет. Еще не было времени осмотреть город. Но мне пока все нравится, даже морозы. Я живу в Бельгии более 20 лет. Но для меня нет границ, потому что есть скайп, мессенджеры. Мои родители живут в Петербурге. Мы видим друг друга раз в год, а по скайпу общаемся почти ежедневно.

— Современное искусство в Европе – это отдельная тема. Когда Элуа Ферия и Франсуаз Винсент (художники, искусствоведы, Франция) приезжали в Якутск первый раз, они говорили, что на смену картинам в рамах пришло совсем другое искусство. Перфоманс, инсталляция, интерактивные, мультимедийные вещи.
 
—  Картин в рамах нет, и мне это очень нравится. Потому что рамы часто отвлекают. Сейчас такой минимализм, то есть нет перегруженности в работах. Но в то же время очень мало осталось реалистической живописи. Традиция реалистической живописи уходит. Главными сейчас становятся идея, концепт, эмоция.

— И вовлеченность публики в действие…

— Да. Провокация, конфронтация – все, что может человека взбудоражить. Это становится важнее, чем реалистическая живопись. До фотографии очень важна была реалистическая живопись, чтобы было как можно больше сходства с человеком, натурой. Сейчас это отошло на второй план. Сейчас не учат этому.

— А в Якутии какая тема может вызвать провокацию?

— Для этого мне нужно пожить здесь. Сейчас сложно сказать. То, что я привезла, в этом уже есть посыл — это другой взгляд на искусство. Это совмещение традиционного и современного. Это не сразу отталкивает людей, которые не готовы видеть совсем новое. Здесь нет провокации. Это все о будущем. Проснись, Арктика.